Скидки на три книги из цикла о магической современности — о некромантах, о студентах и о фестивале — ЗДЕСЬ .

41. Каникулы

41. Каникулы

Рождественские каникулы подкрались очень быстро, Юма, что называется, и оглянуться не успела. Вот только началась учёба в новой школе, потом были котики на дереве, потом конфликт с госпожой Шу, потом бал и нападение на сад, потом новоселье… и здравствуйте, сегодня прилетает мама со всем семейством.

Семестр Юма завершила очень прилично, прямо сказать, с ней давно такого не случалось, с младшей школы, что ли. Их провалы в рейтинге, возникшие по милости госпожи Шу, ликвидировались почти без усилий. Госпожа Николетт постоянно предлагала какие-то работы, которые оказывались понятными и интересными. Кроме того, Фред выиграл ещё одни соревнования, Луи занял второе место в литературном конкурсе, а Юма выступила на конференции в университете.

Выступать было очень страшно — потому что она ничего подобного раньше не делала. Папа посмеивался — нужно же, сказал, начинать когда-то, почему бы не сейчас? И добавил — ты уже сделала самое сложное, когда решилась участвовать, теперь осталась сущая ерунда — подготовиться и выступить.

Правда, потом ещё оказалось, что в той же конференции внезапно участвует Стеф. И когда они всей компанией принялись его трясти — что да откуда, он признался, что ещё когда у них была отработка в библиотеке, то он приглядел там книгу с рыцарем. И та книга не давала ему покоя, он потом пришёл и попросил разрешения её прочитать. Но оказалось, что он и языка не знает, и разобрать там ничего не может, и тогда ему предложили книгу о том же рыцаре на понятном языке, и не рукописную, а нормальную печатную. И он три дня ходил в читальный зал, потому что домой книгу не давали, а потом спросил, можно ли о том рыцаре сделать доклад. Рыцарь оказался ни много ни мало предком господина Вьевилля, начальника Лаванды, и он, оказывается, в жизни немало поприключался, прежде чем построить дом в Паризии и жить в нём, и в целом там было, о чём рассказать. Правда, пришлось попутно читать ещё о крестовых походах, потому что рыцарь в них отметился, и ещё о чём-то, но в целом Стеф справился.

А Юме ещё и госпожа Дениз, сестра Луи, подкинула почитать бумаги их предков — о том, как строили их дом, и как разбивали сад. Дневниковые записи столетней давности потрясли Юму, она и не думала, что за этими стенами и колоннами стоит настоящая жизнь людей. А теперь вот пришлось подумать. И вообще, дом-то оказался у папы только потому, что единственная внучка той самой Марианны Тьерселен, тоже некромантка, уехала на далёкую родину своей бабушки и осталась там, вышла замуж, и где-то там живут её потомки. А дом остался здесь, и в нём теперь — Юма с папой, и с Лавандой.

И когда в день конференции Юма вошла в старинный и прекрасный зал университета, то первым делом увидела там господина герцога Саважа — дедушку Мари-Изабель. А потом ещё оказалось, что он — председатель жюри.

Она выступала в номинанции «Семейная история», и герцог Саваж прямо пришёл её послушать — потом сказал, что ему очень приятен и её интерес к истории города, и интерес к истории одной из знаменитых семей магов-некромантов. И в своей номинации Юма получила диплом первой степени — тот же самый герцог Саваж сказал, что она очень хорошо обобщила никогда не издававшийся материал и отлично с ним выступила.

Диплом принёс ей некоторую славу, кучу баллов рейтинга и подарки — большой торт, который съели в тот же вечер дома, очень красивое издание «Истории магических искусств» и билет в Королевский музей на индивидуальную экскурсию по выбору, и с собой можно взять до десяти человек. Юма подумала и решила — сходим в каникулы.

И вообще внезапно они все втроём вошли в десятку по рейтингу их параллели — Юма пятая, Луи шестой, Фред восьмой. Фред изумлялся больше всех, пока Юма не треснула ему по голове и не сказала — да сколько уже можно говорить-то, что ты крутой, привыкай!

Вообще они теперь проводили много времени с Фредом вдвоём. Гуляли по городу — вообще ни он его толком не знал, ни она, и гулять им нравилось. Как и раньше, делали вместе уроки. Иногда просто смотрели дома кино, или дурачились в саду, или бесились с Трофеем. И целовались… когда рядом никого не было.

Дома теперь жила ещё и госпожа Эмма. Она ловко командовала клинингом и доставками продуктов, необыкновенно вкусно готовила и заслужила любовь Трофея — вечерами он сидел с ней на диване и смотрел сериалы. Правда, спать всё равно приходил к Юме.

У госпожи Эммы не было никого, ни мужа, ни детей, ни внуков. Поэтому она относилась к ним всем как к детям и внукам, и вправду скоро стала восприниматься, как ещё одна бабушка. Только эта бабушка никогда никому из них ничего не выговаривала ни по какому поводу. Может быть, только папе иногда за всех разом, но это не точно.

На Рождество они ездили в Руанвилль, к родителям Лаванды. Познакомились с её сёстрами, и оказалось, что у госпожи Розы две дочки, старшая — как Эжени, ей тоже недавно исполнилось шестнадцать, а младшей тринадцать, а у госпожи Камиллы сыну четырнадцать, как с недавних пор Стефу, а дочери десять. И они все совершенно нормальные, с ними можно было и поболтать, и побеситься, а с девчонками даже посекретничать про жизнь, и пригласить их приезжать в гости — у них большой дом, все поместятся.

Оставалось дождаться приезда мамы.

Для всех, кто с нами недавно — скидка на трилогию о попаданке Жене .

41.2

41.2

А мама известила, что они все прибывают в Паризию на второй день Рождества, как и планировалось, и нет, встречать её не нужно, но можно прийти к ним в гости в отель «Республика» на следующий день. В тот день вообще-то хотели пойти толпой в аквапарк, даже папа был готов составить им всем компанию, и Юма прямо спросила у мамы — ничего, если она зайдёт к ним, поздоровается, возьмёт близнецов и пойдёт? Братьев вернём вечером в целости и сохранности. Мама сказала — ну, будет видно.

И вот они прилетели, отписались, что всё благополучно, и что завтра ждут Юму в отеле. В итоге маму удалось убедить отпустить близнецов в аквапарк, но только чтобы папа за ними смотрел.

Юма пришла в отель за полчаса до общей встречи. Её даже проводили в какой-то большой номер из нескольких комнат — видимо, господин Бартс расстарался. И первым, кого она увидела, был незнакомый парень её лет, внезапно маг. Они оба уставились друг на друга в недоумении.

— Ты кто? — нахмурилась Юма.

— Я Дэвид Бартс, а ты — та самая девчонка, которую нужно сдать в интернат? Юджиния? — поинтересовался наглец.

— Я Эжени Жервез, — кивнула ему Юма с самой медовой улыбкой, на какую была способна. — Не подскажешь, где моя мама и братья?

— Сейчас придут из ресторана.

— Благодарю, я подожду, — она села в кресло и достала телефон.

«Мы уже едем» — написал Фред.

Супер.

«Я позвала с нами Матильду, ничего?» — спрашивала Мари-Изабель.

Конечно, больше народу — веселее, а Матильда нормальная.

Дверь распахнулась, и в гостиную чинно вошли донельзя унылые близнецы Том и Джим — если у них такие лица, это значит, им кто-то крепко поддал. За ними шёл такой же унылый Дэн, самый младший, и даже не цеплялся за мамину руку. А следом шли мама и господин Бартс, и этот противный тип громко рассуждал о том, что детей нужно воспитывать, и чем раньше начинать, тем лучше они будут. Мама молча внимала. Замыкала шествие бабушка, она чему-то посмеивалась.

Юма вежливо со всеми поздоровалась — вот ещё, давать повод этому напыщенному индюку, потом обняла маму, бабушку и братьев, и спросила — ко скольки ей доставить близнецов обратно.